Видимая церковная красота, церковные украшения и иконы в том числе, почиталась как результат божественного творения, как своего рода отражение более высоких уровней красоты. Материальная красота — знаки силы, могущества власти и одновременно признак незаконно и бесчестно нажитого. Через сходство визуальных атрибутов сакральное смешивается с политическим. Для простого народа красота же порицалась как источник чувственных наслаждений, возбуждающий греховные помыслы к плотскому обладанию этой красотой, которая также являлась символом божественного творения и обещанием богатства загробной жизни. Замкнутый круг.
Но при этом параллельно существует иная эстетическая концепция — интериорная. Аскетика — маргинальное эстетическое направление, распространенное среди небольшого числа монахов-подвижников. Эстетика нестяжательной жизни монахов заключалась не во внешнем оформлении, но в организации жизни внутренней, духовной — это эстетика самоуглубления, эстетика созерцательной жизни. Из эстетических форм — только молитва и слово. Это эстетическая концепция не имела широкой поддержки как среди религиозных деятелей, так и среди простых людей. Возможно, одним из первых визуализаторов безмолвной эстетики стал Левитан, воспевший «блеклость и тоску», нашедший для идеи «внутренней молитвы» выразительную и правдивую форму. По меткому замечанию Бориса Гройса, Левитана также можно назвать отцом-основателем русского арт-хауса: «Трудно сказать, открыл ли Левитан русскую природу, но он несомненно основал традицию русского хорошего вкуса, который отвергает все чересчур художественное как претенциозный китч и ищет спасения от него в блеклости повседневного».
Противопоставляя себя абстрактной сакральной эстетике профанное древнерусское эстетическое сознание тяготело к буквальности, пластической конкретности, к хорошо осязаемой форме — наследие так и не изжитого за столетия господства христианства на Руси старославянского мировосприятия.
Профанная красота, красота в ее бытовом, повседневном использовании, оставляет свои следы в устном народном творчестве. Так в пословицах и поговорках эстетические идеи приобретают утилитарное значение. Эстетичное должно было оберегать людей от бедствий, приносить счастье, служить добру, побеждать зло. Красивый — удалой, сильный, могучий (практичная физическая сила, польза); красивый — ясный, светлый, чистый, прозрачный (ясный ум, ясно солнце).
Ниже приведены примеры устного народного творчества, где так или иначе затрагивается идея красивого (субъективно можно разбить их на группы): Красота без разума пуста; хвалят на девке шелк, когда в самой девке есть толк; не будь пригож, а будь пригоден; на красивого глядеть хорошо, с умным жить легко; красавица без ума что кошелек без денег; ученье – красота, неученье – простота; красота разума не придаст.Вид блестящий, а сам смердящий; снаружи красота, внутри пустота; глаза – бирюза, а душа – сажа; лицом хорош, да душою не пригож; личиком белененек, да душою черенек; красна ягода, да на вкус горька; молодец красив, да на душу крив; хороша очами, да нехороша речами; с личика – яичко,а внутри – болтун; собой красива, да не по красаве слава; личико беленько, да разуму маленько; личиком и туда и сюда, а делами не годится никуда; и глазаст, и ротаст, а пути в нем нет; лицом детина, да разумом скотина; поглядеть – картина, а послушать – скотина; пригож телом, да хорош ли делом?; снаружи мило, а внутри гнило; снаружи гладко, а внутри гадко; видом сокол, а голосом ворона; красивый (муж) на грех, а дурной на смех.Не по-хорошему мил, а по милу хорош; не красен обед пирогами, красен едоками; не красна изба углами – красна пирогами; не ищи красоты, а ищи доброты; не гляди на лицо, а гляди на обычай; с лица воду не пить; красотой сыт не будешь; не будь пригож, а будь пригоден; красна ложка едоком, лошадь – ездоком; не хитер парень, да удачлив; не казист, да талантен; лицом не красив, да сердцем неспесив; не будь складен – да будь ладен; плоха рожа – да душа гожа; не казист лицом – да тряхнѐт молодцом; не телен – да делен; не рожен – да пирожен; по одежке встречают – по уму провожают; мужичок не казист, да в плечах харчист; кудри завивай, да про дело не забывай; красен человек статью; пригожий хорош и в рогоже; не место красит человека, а человек место; не тот хорош, кто лицом пригож, а тот хорош, кто для дела гож; красив тот, кто красиво поступает. Какова ни будь красна девка, а придёт пора – выцветет; красота приглядится, а ум вперед пригодится; краса до венца, а ум до конца; красота до вечера, а доброта навек. Не красиво, да скажешь после спасибо; что к лицу, то и красиво; кому что идет, то и красиво; красна сказка складом, а песня – ладом; где сосна взросла, там она и красна; дорогому коню – дорогая сбруя; дорогому камню – золотая оправа.Не родись красивым, а родись счастливым; и не красива, да счастлива; не родись ни умён, ни красив, а родись счастлив; с удачной судьбой, но без выдающейся внешности может добиться многого; и не красива, да спасибо; дал бы бог дородство, а красоту сама добуду; будь не красен, да здоров; красиво, да животу тоскливо; болезнь и поросенка не красит; здоровье с красотою неразлучны.В связи со всем выше перечисленным имеет смысл перейти на использование словосочетания «внешняя красота», так как становится понятно, что красивое разделяется и противопоставляется на внутреннее и внешнее. И первое, по сути, у нас и называется красотой.Уместность, польза, здоровье, доброта, ум, удача — ставятся и ценятся выше внешней красоты, и что самое поразительное противопоставляются ей. Внешняя красота в бытовом ее смысле является возможным или настораживающим признаком дурного: пустого, смердящего, глупого, бесполезного, греховного, временного. В этом противопоставлении рождается истинное понимание красоты, как внутреннего качества.
Красота по-русски — это высокая нравственность, доброта, польза, терпимость, щедрость душевная, социальная справедливость, светлый ум, из внешних же атрибутов только сила все еще почитается как красивое. Таким образом, нравственная (внутренняя) красота выдвигается в Древней Руси на первое место, а эстетическое сознание оказывается полностью зависимым от нравственно–этической практики. Этику в Древней Руси называли нравонаказательной философией. Поборниками нравственности осознавали себя практически все ученые люди (книжники) Древней Руси. И как следствие назидательный, наставительный тон большинства произведений древнерусской словесности, главная задача которых заключалась в подробных разъяснениях нравственных основ жизни. Истина, правда и, как следствие, справедливость превозносились как высшие эстетические ценностные формы.
Памятники профанной культуры — устного народного творчества, а также сакральные памятники древнерусской словесности — имеют схожий нравственно-этический вектор. С большой долей обобщения позволю себе заключить — наша эстетика нравственна и социально ориентирована, но все еще, к сожалению, бесформенна.